#проя #семья #familyofchoice У нас учительница литературы в старших классах, была такая, знаете, питерская белячка. Тилигентка, ага, про которых Ильич говорил, что это говно нации. Такая, знаете, пиздострадалица по юнкерам и хрусту французской булки. Топила за искрометный юмор Аверченко и то, какой он исключительный умница же был.
А у меня были 5 томов Ленина, избранное, ну какое-то там издание. Где-то в паскудные 90е купили за копейки, на развале. Но я их читал. И там вот эта статья была.
А класс у нас был эээ... интеллектом не задетый, все в эти 90-е быстро стали любителями баварского пива и хруста булок. А я не смог, у меня красный ген. Я не знал только, куда бежать-то? Пришлось стать, знаете, этаким красным диссидентом - развалили страну и все вот это вот.
Но поговорить на уроках литературы она могла только со мной. Потому что остальные не слушали, не понимали, мнения не имели и так далее. Линка была еще умная, но она разговаривать и тогда не умела.
Я и сказал, что а я читал его рассказец. И ответ Ильича читал. Который в разы остроумнее. Что-то из этой статьи своими словами напомнил. И что Аверченко жалкий. Как все беляки.
Если вы ждете, что ой-что-мне-за-это-было, то ничего не было. Похлопала глазами.
Как и тогда, когда я Наташу Ростову назвал женщиной с низкой социальной ответственностью. Оказывается, за много лет до этого, на своих уроках литературы, по той же причине, мой батя Наташу назвал так же. И ему, в кровавом совке тоже ничего за это не было. Его училка хмыкнула, мол, ну да, мол, некрасиво с Анатолем и Болконским вышло.
К дню рожденья В.И. Ленина
ЛЕНИН О КНИГЕ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
Это -- книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: "Дюжина ножей в спину революции". Париж, 1921.
Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете.
Зато большая часть книжки посвящена темам, которые Аркадий Аверченко великолепно знает, пережил, передумал, перечувствовал. И с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России. Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов. Огнем пышущая ненависть делает рассказы Аверченко иногда -- и большей частью -- яркими до поразительности. Есть прямо-таки превосходные вещички, например, "Трава, примятая сапогами", о психологии детей, переживших и переживающих гражданскую войну.
До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде -- нет, не в Петрограде, а в Петербурге -- за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность -- из ряда вон выходящие.
В последнем рассказе: "Осколки разбитого вдребезги" изображены в Крыму, в Севастополе бывший сенатор -- "был богат, щедр, со связями" -- "теперь на артиллерийском складе поденно разгружает и сортирует снаряды", и бывший директор "огромного металлургического завода, считавшегося первым на Выборгской стороне. Теперь он -- приказчик комиссионного магазина, и в последнее время приобрел даже некоторую опытность в оценке поношенных дамских капотов и плюшевых детских медведей, приносимых на комиссию".
Оба старичка вспоминают старое, петербургские закаты, улицы, театры, конечно, еду в "Медведе", в "Вене" и в "Малом Ярославце" и т. д. И воспоминания прерываются восклицаниями: "Что мы им сделали? Кому мы мешали?"... "Чем им мешало все это?"... "За что они Россию так?"...
Аркадию Аверченко не понять, за что. Рабочие и крестьяне понимают, видимо, без труда и не нуждаются в пояснениях.
Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять.
"Правда" No 263, 22 ноября 1921 г.
Подпись: Н. Ленин